1 страница

В сегодняшнем выпуске:

Новости дня

На улучшение экологической ситуации выделят три миллиарда рублей

Памяти Абузара Айдамирова

Он исцелял наши обожженные души. Словом.

Из жизни звезд

Ильман Вахидов: на экране и в жизни

Фоторепортаж

Один день на улицах Грозного: «И жизнь и слезы, и любовь…»

Концертный зал

Лиза Умарова дала сольный концерт в Грозном

В фокусе

Житель Чечни проиграл в игротеке 300 тысяч

Страницы истории

Переселение чеченцев в Турцию (19 в.)

На Большой Земле

Впервые в мире: нейроны из пробирки

Газету "Вечерний Грозный" можно приобрести в Москве. Обращаться по телефону (095) 982-4299

Главный редактор:
Зарина Амаева

Тел. 8 (928) 737 4389

Адрес редакции:
Грозный, ул. Мира, 52, кв. 63

E-mail: v_grozny@mail.ru

Использование материалов без письменного согласия редакции запрещено. При цитировании ссылка на газету обязательна.

Сектор детства

Война - это всегда разлука...

Помню рассказ случайной попутчицы об истории появления в ее семье второго ребенка – дочери. Шел 2000-й год, мы ехали в одном из немногих автобусов, колесивших в то страшное время по разрушенному, израненному, утыканному на каждом повороте блокпостами городу. На коленях женщины, на вид – лет 40-45, назвавшейся Раисой, сидела малышка. Лариса была чем-то неуловимо похожа на мать, о чем я не преминула сказать Раисе. В ответ она улыбнулась и, после некоторых колебаний, шепотом произнесла: «Она у меня приемная. Но люблю ее я не меньше, чем сына, которого сама произвела на свет».
История, рассказанная Раисой, меня потрясла. Слушая негромкое повествование попутчицы, я представляла себе один из цветущих районов Грозного – Бароновку. В мирные времена в возможности поселиться здесь присутствовал некий элемент престижа. На Бароновке, практически рядом с центром города, утопали в зелени особняки частных домовладельцев. Здесь же располагались военный госпиталь, несколько профтехучилищ, детские социальные учреждения: школа-интернат № 2, Дома ребенка №№ 1 и 2.
Но рассказ Раисы перенес меня на другую Бароновку. Мысленно я находилась в том же пространстве и в другом времени - военном. Декабрь 1994-го. Бомбежки Грозного утихают лишь на время, чтобы вновь начаться с новой силой – всегда внезапно, всегда застигая врасплох всех и каждого… В тот декабрьский день Раиса решилась навестить семью брата, жившего на Бароновке, лелея надежду уговорить его уехать в Ингушетию. Сама молодая женщина жила с сыном в Черноречье. Наказав 12-летнему Исламу не покидать дом, она пешком отправилась в центр города. К середине дня добралась до цели, но дом брата обнаружила пустым… Как объяснили ошеломленной Раисе немногие, оставшиеся на улице соседи, причиной спешной эвакуации Багауддина стало осколочное ранение, полученное им во время бомбежки. Истекающего кровью отца взрослые дети отвезли в Назрань, заплатив сумасшедшие деньги за услуги частного «извозчика». А поскольку кровопотеря представляла серьезную угрозу для жизни раненого, и дорога была каждая минута, племянники не успели заехать к тете, чтобы сообщить ей о случившемся, и, пользуясь случаем, забрать ее и Ислама с собой в Назрань…
Позже, неделю спустя, они приедут в Грозный за тетей и двоюродным братом. Раиса узнает, что Багауддин чудом остался жив. Но это будет потом… А пока она шла по Бароновке, подавленная страшной новостью. В это время в небе послышался резкий, свистящий шум истребителя. Почти одновременно послышались взрывы. Еще один самолет и опять взрывы… Бомбы падали одна за другой, заставляя землю содрогаться под ногами. Печально известные в Чечне «СУ-25» снова и снова заходили на новый круг… В поисках убежища Раиса заскочила в первое попавшееся на пути здание.
- Я находилась в страшном смятении, думала о Багауддине и о маленьком сыне. Оба они находились в опасности. Дороги, как вы помните, ежедневно бомбили. Самолеты буквально охотились за автомашинами. Сколько погибло семей, пытавшихся выехать из города и республики! Я помнила, как тут и там на обочинах шоссе лежали груды сгоревшего металла – единственное, что оставалось от автомашин с уезжающими семьями после прямого попадания ракеты. Поэтому от мыслей о Багауддине и его детях меня лихорадило. И, конечно, переживала за сына Ислама, оставшегося дома одного.
С этими мыслями я пробежала коридор, открыла дверь. Увиденное заслонило для меня все. Как потом оказалось, я попала в Дом ребенка (номер не знаю). В помещении было полно детских кроваток. И в каждой – младенец. Одному на вид несколько месяцев, другому – два-три года. Представьте: идет бомбежка, а в здании дети, и все громко плачут. Сколько их было точно, сказать не могу. Этот детский плач и сегодня звучит у меня в ушах. Вряд ли дети осознавали, что происходит, какой опасности они подвергаются. Скорее всего, они испугались, оставшись без воспитателей, выбежавших, видимо, в эти минуты в поисках помощи.
В те мгновения возможность вырваться из этого ада казалась чудом. В любой момент бомба могла упасть на здание… А я могла выйти, забежать в чей-то двор. В декабре 1994-го немало людей оставалось в городе. Хозяева дома всегда предлагали кров (а чаще всего подвал) для случайного прохожего, который попал под обстрел или не сумел выбраться из города до наступления темноты. Во время бомбежек в подвалах частных домов и многоэтажек собирались жильцы, соседи и совсем незнакомые им люди, случайно оказавшиеся в зоне обстрела. Как мне тогда казалось, я имела больше шансов на то, чтобы уцелеть. Поэтому решение спасти жизнь хотя бы одному ребенку (двоих просто не смогла бы унести) созрело мгновенно.
В помещении было 15-20 детей. Я выбрала самого маленького – «грудничка». Тогда, в декабре 1994-го, моей будущей дочке было не больше 5-6 месяцев. Я прижала ее к себе и помчалась по улицам. Не помню, что со мной произошло, но не стала искать поблизости спасительное убежище, хотя бы какое-то укрытие – если не от прямого попадания, то от осколков бомб. Меня душили слезы, я не видела ничего вокруг – перед моим мысленным взором стояла ужасная картина, увиденная в Доме ребенка. В те мгновения думала только о них, об этих малышах. Была в ужасном состоянии, так как мало надеялась на их спасение, на то, что бомбы, которые падали одна за другой, минуют здание Дома ребенка… Представьте, каково спасаться, будучи уверенной в том, что там, в пустом здании, погибнут дети! Как добралась до Черноречья, не помню…
Как выяснила спустя месяцы после того памятного дня моя собеседница, а позже и автор этих строк, в те декабрьские дни оба Дома ребенка были спешно эвакуированы. В одном из них находились дети-сироты. То ли их, вывезенных из Грозного «отказников», в мирное время оставленных на произвол судьбы матерями в родильных домах, а в войну брошенных в пекло войны государством, разобрали жители сел - транзитных пунктов на пути автобуса, следовавшего из Грозного в Назрань с маленькими пассажирами… То ли попали в новые семьи малыши с врожденными патологиями, временно отданные родителями на излечение в другой Дом ребенка… Так или иначе, в военные годы десятки чеченских семей пополнили дети, попавшие в беду.
И не только обитатели социальных детских учреждений. В одном из предыдущих номеров «Вечернего Грозного» (№ 1) опубликован материал («Колокол судьбы») о военном эпизоде 1994-го. О русской старушке, смертельно раненой осколком бомбы, лежавшей в снегу, прижимая к груди сверток с маленькой внучкой. О чеченской женщине, мимо бежавшей с сыном в толпе горожан и остановившейся, чтобы помочь умирающей. О том, как она со слезами на глазах выполнила единственную просьбу старушки – спасти ее внучку, забрать ее с собой... И как она удочерила русскую девочку, которую ей вручила судьба.
В продолжение темы в № 3 «Вечернего Грозного» мы писали о судьбе Макки Сатуевой, с трехлетнего возраста числившейся без вести пропавшей. Напомню: Макка, второй ребенок в семье уважаемой в Чечен-Ауле четы Усмана и Петимат Сатуевых, исчезла после обстрела на чечен-аульском перекрестке 3 февраля 1995 года. В тот же день под градом свинца погибли ее бабушка Матуся, дядя по отцу Идрис и двоюродный брат Ахмед (12-ти лет). Трагедия случилась, когда на том самом перекрестке попали под шквальный автоматный огонь «Жигули», на которых Идрис пытался вывезти из окруженного федеральными войсками Чечен-Аула свою мать, детей и племянников. Всего в машине находилось 13 человек, из них 11 – дети. Трое, как упоминалось, погибли, а трехлетняя Макка, находившаяся в бессознательном состоянии (как позднее выяснилось, ранения были осколочными, носили поверхностный характер) пропала. Она осталась жива, и в тот страшный вечер пришла в сознание; последнее обстоятельство и подвигло федеральных военных сунуть ребенка в первую попавшуюся машину, следовавшую в Грозный. Вот и все, что удалось узнать о судьбе ребенка родителям.
Макка Сатуева нашлась спустя годы. В феврале 2000-го судьба свела ее с матерью, вся жизнь которой в течение этих долгих шести лет превратилась в бесконечный поиск родного существа (отец Макки Усман Сатуев погиб, разыскивая дочь в 1995-м). Этот случай – единственный в своем роде. Остальные факты исчезновения детей так и не возымели ни продолжения, ни счастливого конца. О масштабах проблемы поиска без вести пропавших несовершеннолетних жителей Чечни можно только догадываться. После публикации в № 3 «ВГ» статьи о судьбе Макки Сатуевой, в редакцию позвонила Малика Дагаева, жительница Грозного. Вот что она рассказала:
- Перед первой войной я уехала в Казахстан, чтобы переждать этот кошмар. Поселилась там у родственников. Все мы жили известиями из Чечни, ждали каких-то обнадеживающих сообщений о том, что боевые действия скоро закончатся, и мы сможем вернуться. А зимой 1995-го словно увидели войну воочию, прочувствовали весь ужас, который она несет с собой… В тот день по чеченским семьям разнеслась весть о прибытии в Кустанай автобуса с детьми из Чечни. Удалось узнать единственное: при них не было родителей или кого-либо из взрослых. Выходит, привезены дети, чьи родители погибли. Дети-сироты! Кто из нас мог остаться к этому равнодушным? Все мы, и стар, и мал, помчались к автобусу. Там действительно были чеченские дети, на вид с 5-6-летнего возраста и до 14-15-летнего. Плохо одетые, с испуганными, вопросительными лицами... Кустанайские чеченцы решили взять ребятишек в семьи – всех до одного! Никого не оставлять в этом автобусе, на этом пути, который неизвестно куда их приведет...
Но, по словам нашей читательницы, им не дали свершить богоугодное дело. Узнав, какой общественный резонанс возымело появление маленьких жертв войны в городе и области, люди ответственные за их доставку в детские дома, организовали спешный отъезд автобуса. Кустанайские чеченцы не подозревали о возможности такого развития событий. Все думали, что только облегчат чью-то задачу по обустройству чеченских детей-сирот. Как ошибались! Автобус внезапно тронулся с места и отбыл в неизвестном направлении. «Людей ответственных интересовала не судьба маленьких жертв войны, а перспектива пополнить ими детские учреждения», - завершила свой рассказ собеседница «ВГ».
Дети, отлученные от родителей военным безумием – одна из страшных страниц «чеченских» военных кампаний. Каждая из них застала нас врасплох. Перед первой войной мало кто вообще предполагал, что ТАКОЕ возможно! А перед второй – что ТАКОЕ может повториться! Причем, в еще худшем, чем в первый раз, варианте... Как следствие, оба раза большинство жителей ЧР оставались в своих домах. А потом бежать было поздно. Военный кошмар разбросал многие семьи по республике, по стране. В первую войну отбившиеся от родителей дети часто погибали под бомбежками. С весны 1995 года поиском случайных захоронений и идентификацией погибших занимался Комитет по розыску без вести пропавших и насильственно удерживаемых лиц. Как сообщалось в публикации о судьбе Макки Сатуевой ( «ВГ» № 3), усилиями сотрудников Комитета в разных селах республики обнаружены захоронения детей и подростков. Позднее они эксгумированы и перезахоронены родителями. Три трупа погибших чеченских детей привезены в из ростовской лаборатории № 124. На этом официальная информация о без вести пропавших несовершеннолетних жителях Чечни исчерпывается.
Дальше начинается неофициальная. Так, в несколько лет назад судьба свела автора этих строк с жительницей Шали, потерявшей дочь во время эвакуации из города зимой 1995-го. История очень напоминала чечен-аульскую: обстрел, людской круговорот, бесследное исчезновение ребенка 9 лет. Разница лишь в том, что не имелось никаких зацепок, могущих сделать вывод о том, где ее искать – среди живых или мертвых. В поисках дочери ее мать объездила практически все районы республики, узнала о случаях спонтанного усыновления и удочерения детей жителями республики во время широкомасштабных боевых действий в Грозном, вытеснивших из города тысячи беженцев. Многолетние поиски не принесли успеха безутешной матери. Единственное, что она приобрела в результате многочисленных поездок и расспросов – своеобразную картотеку по мальчишкам и девчонкам, прибившимся к чужим очагам. Мы долго говорили с моей собеседницей о необходимости систематизировать поиски пропавших в военные годы детей, самоорганизоваться. То же пожелание высказала Петимат Сатуева и ее родственница Касмат, имеющие за плечами многолетний поисковый опыт. Воссоединение семей – богоугодное дело. Уж они, часть жизни отдавшие поискам ребенка, понимают это лучше кого-либо, зная о том, как жаждут найти родных и близких отбившиеся от своих семей дети приемных родителей. Большинство из них, потерявшись в дошкольном возрасте, имеет представление об истории своего появления в новых семьях. Поэтому они хотят выяснить правду, найти родных и близких, если те остались в живых. В худшем случае – найти других родственников, узнать о своих корнях. Разве эти естественные человеческие порывы и стремления не стоят наших усилий по поиску отцов и детей, отлученных друг от друга жестокой военной реальностью?

Амина Висаева

От редакции «ВГ». Считаем нужным сообщить нашим читателям: даже крупица информации по проблеме поиска без вести пропавших за две военные кампании жителей ЧР может стать штрихом, дополняющим общую картину, сориентировать коллектив редакции и наших добровольных помощников в этой работе. Поэтому обращаемся с просьбой: если вы ищете ребенка, пропавшего в ходе широкомасштабных боевых действий, знаете о фактах усыновления или удочерения таких детей (приемным родителям гарантируем анонимность), располагаете иной информацией по данной проблеме - пишите, звоните, приходите в редакцию «ВГ».
Особое направление нашей работы – розыск чеченских детей, попавших в детские дома разных регионов России и СНГ. Известен случай амнезии чеченского мальчика, пережившего бомбежку. Эвакуированный в детский дом Волгограда (или Волгодонска), он был обнаружен там старшим братом. Мы не имеем сведений о возвращении памяти подростка. Однако этот случай показателен тем, что дает представление о возможных масштабах проблемы. Вполне возможно, что детей, разбросанных по социальным детским учреждениям РФ, считают погибшими отцы и матери. Как ни страшно звучит, также велика вероятность гибели родителей без вести пропавших несовершеннолетних жителей ЧР.
Прошедшие войны … Сколько тайн погребены под ними? Восстановить одну из малоизвестных страниц общенациональной трагедии - богоугодное дело. Сделаем его вместе.