В сегодняшнем выпуске:

Новости дня

Чеченцы Кабардино-Балкарии призвали не сеять вражду среди народов

В фокусе

Встань и иди

В преддверии плебисцита усилены меры безопасности

Семья Юсуповых из Старых Атагов: наедине с бедой

Эксперт

Чеченский кризис как выражение кризиса национальной идеи

Юбилей

Открытие нового мира эстетических ценностей

За кадром события

Дима из Моздока

Фоторепортаж

Грозненская осень

Страницы истории

Эрис-Хан Алиев, денинкинский правитель Чечни

Наши за границей

Чеченка из Великобритании

На Большой Земле

Майя Плисецкая: накануне юбилея

Главный редактор:
Зарина Амаева

Тел. 8 (928) 737 4389

Адрес редакции:
Грозный, ул. Мира, 52, кв. 63

E-mail: v_grozny@mail.ru

Использование материалов без письменного согласия редакции запрещено. При цитировании ссылка на газету обязательна.

Чеченский кризис как выражение кризиса национальной идеи

Национальная идея как объединяющий фактор – эта тема была поднята в одном из предыдущих номеров «ВГ». Сегодня на вопросы нашего корреспондента ответил кандидат исторических наук, член политсовета партии «Яблоко», редактор вестника «Лам» Эдильбек Хасмагомадов.

- Существует точка зрения, согласно которой национальная идея рассматривается как единственный фактор, который может объединить нацию. Вы разделяете эту точку зрения?
- Считаю ее абсурдной. Национальная идея не имеет ничего общего с практической политикой, поэтому не может быть средством мобилизации масс для решения какой-то политической задачи, в том числе политического объединения. На мой взгляд, большинство просто не задумывается над тем, что такое национальная идея. В широком смысле это то, что нас объединяет, как нацию, т. е. какие-то главные определяющие черты, которые делают нацию нацией, в том числе чеченцев чеченцами. Какие эти черты – ключ к пониманию национальной идеи. Лучше всего она выражается через национальную идентификацию. Если еще определенней, национальная идея есть то, что ярче всего выражается в менталитете, в той шкале ценностей, которые выкристаллизовались из исторического опыта этноса. Не больше и не меньше. А политическое, культурное единство - они действительно где-то рядом, но не то же самое.
Возьмем, к примеру, русский народ и его национальную идею. Русские люди верят в то, что государство помогает сохраниться им, как нации. Соответственно, они всеми способами стараются сохранить государство. То есть это нация, скажем так, государственников. Другое дело, что видение путей развития страны у них разное. А если взять чеченцев, то нам государство, как говорится, «по барабану».
- То есть, национальной идеи у чеченцев нет?
- Она у нас просто другая. Для чеченца важней всего ощущение его личной свободы. Точнее, неприкосновенность прав той части общества, которая его окружает. Чеченская национальная идея – ощущение именно личной, а не национальной свободы. Национальная свобода нас не очень волнует на самом деле .
- Не думаю, что национальная идея как фактор объединения народа отождествляется с принятием некоей единой политической платформы. Скорее всего, в данном случае имеется в виду уход от каких-то политических аспектов во имя общего блага. Вам, как ученому, известны исторические факты гражданского самосохранения общества, оказавшегося в ситуации геноцида?
- В истории, как в Интернете, можно найти все, что угодно. Что касается моей точки зрения, то чеченский кризис можно рассматривать именно как выражение кризиса нашей национальной идеи. Ведь у нации, как у человека, свои этапы роста. В молодом возрасте одни ценности, совсем другие - в старости. И на каждом историческом этапе нация трансформирует национальную идею. В нашем случае «сбой» случился в начале 90-х годов прошлого века, когда историческая ситуация изменилась, а в общественном сознании не сложилось представление о том, как на эту ситуацию правильно реагировать. Точнее, единого мнения по этому поводу как не было, так и нет. У нас одна часть общества не прочь строить исламское государство, другая предпочитает светское, третья – демократическое, а четвертая причитает о необходимости реанимировать тоталитарный строй. И это как раз свидетельство необходимости переосмысления национальной идеи.
- Говорят, чеченцы всегда были раздробленным народом…
- В политическом отношении - да. Однако все нации проходят этот этап, причем неоднократно. Та же Германия объединилась лишь в конце Х1Х века, потом ее снова разделили. Да и сегодня рядом с единой Германией существует ряд немецких государств: Австрия, Лихтейнштейн, Люксембург, а в Швейцарии немцы составляют 80 процентов населения. Как видим, в политическом отношении немецкий народ далек от единства. Так что преувеличивать (или абсолютизировать) внутричеченскую раздробленность нет оснований.
Политически единую нацию трудно представить даже в пределах одного государственного образования. В любой стране существует масса политических партий со своими программами развития государства и т. д. В этой ситуации призывы к объединению, исходящие, как правило, от представителей власти, подразумевают только одно: «Выстраивайтесь за мной». То есть понимать эти призывы нужно именно так.
- Но ведь удается сплочение ингушам. Ингушский народ - монолит в своем стремлении не допустить провокаций в Пригородном районе (или не поддаться им), то есть рецидива осетино-ингушского столкновения, типа того, что имело место в 1992-м году.
- При всей близости чеченцев и ингушей, это два разных народа и, соответственно, два разных менталитета. Национальный менталитет формируется на основе исторического опыта нации. У чеченцев и ингушей он разный. В каких условиях закладывался чеченский национальный характер? Где-то с ХУ века начинается колонизация равнины, то есть процесс расселения выходцев из разных горных обществ. Тут чеченцы сталкиваются с тем, что на плоскости уже есть хозяева – кумыки и кабардинцы, которые владеют равнинными землями, хотя там постоянно не живут. Борьба наших предков с кумыкскими и кабардинскими князьями за право свободно жить на равнине перерастают в длительное противостояние, войну, из которой чеченцы выходят победителями.
Более чем двухсотлетняя борьба выковала чеченский национальный характер, которому свойственно в периоды противостояния проявлять редкое упорство, стоять на своем до конца. Даже в ситуации, кажущейся безнадежной, изменчивость жизни подстегивает нас к тому, что надо выдержать еще год или десять лет и все, конечно же, сложится в нашу пользу.
В иных исторических условиях формируется ингушский народ. Это четыре западных нахских общества, слишком малочисленные для того, чтобы бросить военный вызов тем же кабардинцам и кумыкам. До начала ХIХ века ингуши, выселившиеся на плоскость, платят дань кабардинским князьям и чеченцам. Позже, стремясь спастись от кабардино-чеченской зависимости, ингуши принимают русское подданство. Таков ингушский исторический опыт, который сориентировал этот народ на избегание масштабного конфликта, могущего поставить его перед лицом войны с сильным противником. Ингуши таких конфликтов стараются не допустить. Хотя на личностном уровне они такие же непоседы, как чеченцы. Тоже могут быть неуживчивыми, могут настаивать на своем, но только до тех пор, пока дело не грозит перерасти в межнациональное столкновение.
-К вашему определению чеченской национальной идеи. Чем в своем стремлении к личной свободе мы отличаемся от граждан любой другой страны? И вообще, насколько близки понятия личной свободы и жажды безнаказанности?
- Последнее больше свойственно люмпенам или маргиналам. Что касается стремления к личной свободе, то приносит это пользу или вред зависит от конкретных исторических обстоятельств. В советские времена, особенно до конца 50-х годов это чувство нам, чеченцам, скорее вредило. По той простой причине, что стремление к личной свободе в стране, где каждый человек находился под контролем власти, создавало почву для конфликта с этой самой властью.
В застойные времена свойственная чеченцам внутренняя раскрепощенность имела для нас, скорее, положительные последствия, так как в отличие от большинства советских граждан чеченцы обладали высокой активностью, инициативностью. В итоге даже в экономически трудных для нас условиях, когда в Чечне десятилетиями существовала массовая безработица, уровень жизни в ЧИАССР был гораздо выше, чем во многих российских областях.
- Какова степень влияния народа на нынешнюю военно-политическую ситуацию?
- У нас политическая система построена именно так, что от народа мало что зависит. Эта ситуация имеет долгосрочную перспективу в силу того, что нынешняя политическая система порождена не обществом, а привнесена извне. Так что проблема не в том, что нам не хватает какого-то объединения, а в том, что власть сама по себе, и народ сам по себе.
- Как изменить ситуацию? Какая политическая система для этого нужна?
- Лично я думаю, что начинать нужно с местного самоуправления. Традиционный чеченский образ жизни, сложившийся на протяжении столетий, основывается именно на самоуправлении общественных коллективов. Подавляющая часть проблем у чеченцев всегда решалась на уровне села, сельского общества.
Система самоуправления предполагает выборную власть (которую жители села или района само могут переизбрать), наличие местных налогов и сборов, как это практикуется, например, в административных единицах многих европейских стран, имеющих определенную автономию. В Европе система самоуправления повсеместно сохранилась и, кстати, послужила основой, из которой выросла современная западная демократия.
В России такой опыт появился, благодаря реформам Александра II и введению такой формы самоуправления, как земство. Однако в России процесс развития местного самоуправления не дошел до логического завершения. В итоге при нашей политической системе волеизъявление населения остается невостребованным. Сельские власти назначаются районными, районные и городские – республиканскими, а республиканские фактически назначаются Москвой. Общество от участия в управлении отстранено, поэтому людям все равно, кто у власти.
- Хотелось бы услышать ваш комментарий по поводу типичного мнения о предопределенности исторической судьбы чеченцев ввиду географического расположения республики. Мол, правит бал геополитика, вот и страдаем.
- В истории не может быть предопределенности. Любая ситуация, в которой оказывается народ, оставляет возможность для нескольких вариантов действий. Но надо иметь в виду и следующее: реакция основной массы населения на какой-то внешний вызов еще не означает развития ситуации в заданном людской стихией направлении. Тут главное – авторитетность власти, ее действия по предупреждению эскалации конфликта, поискам пути урегулирования и т. д. Варианты всегда имеют место быть. По крайней мере, события 90-х годов стали не результатом некоей запрограммированности чеченского народа на конфликт, а следствием того, что оказавшиеся у власти политические группировки довели дело до войны.
- А что вы думаете по поводу внешних предпосылок конфликта?
- Постоянное подчеркивание вины внешних сил в моих глазах не что иное, как способ переложить ответственность, снять с себя вину. Я не отрицаю роль внешних сил в эскалации конфликта в нашей республике. И в политике это вполне закономерное явление: всегда найдутся желающие извлечь пользу из ситуации вооруженного противостояния на какой-то территории . Но далеко не всегда зарождение противостояния провоцирует геополитика. Например, те же грузино-абхазский и армяно-азербайджанский конфликты длятся веками, обостряясь каждый раз, когда для этого появляются подходящие условия.
В любом случае, правящие группы Чечни несут свою (и на мой взгляд, львиную) долю ответственности за трагедию последних полутора десятилетий.
- Говорят, чеченцам не откажешь в личном мужестве, а вот гражданское мужество им не свойственно.
- В целом это верное суждение. Буквально ничтожный процент чеченцев, имеют чувство гражданственности и гражданское мужество. Это объясняется состоянием нашего общества, его дезорганизацией. В этих условиях каждый индивидуум вынужден защищать себя, свою семью, родственников, друзей. На все это требуется личное мужество и его дефицита у нас не наблюдается. Но подавляющее большинство наших сограждан полностью безразличны к проблемам гражданского общества, не видят ценности в его идеалах и, соответственно, не готовы их защищать.
- Неорганизованность общества связана с тем, что народ просто брошен на произвол судьбы?
- Если бы народ был предоставлен самому себе, он организовался бы. Проблема как раз в том, что народ не оставляют в покое. Существуют социальные группы, в распоряжении которых достаточно ресурсов для того, чтобы навязать чеченскому обществу какой-то выгодный им способ организации. Например, «исламскую альтернативу» ваххабитов или статус рядового субъекта РФ. Народ фактически не спрашивают. Да, был референдум, перед которым электорату так разъяснили необходимость выразить волеизъявление: либо вы проголосуете «за», либо война никогда не закончится. И люди шли на избирательные участки, опуская бюллетени не за Конституцию, а за мир. То же самое можно сказать о выборах президента 1997-го года, когда избиратели, отдавая голоса Аслану Масхадову, тоже голосовали только за мир.
Вопрос упирается в то, что обществу всегда что-то навязывают, а общество не имеет сил сопротивляться. И отвечает полной апатией и уходом в себя.
- Человеку, постоянно живущему в Чечне, бросается в глаза индивидуализация жизни. Похищения людей, бессудные казни не выводят на улицы население, не вызывают массовые протесты…
- Это прямо связано с ситуацией, в которой мы живем. Когда многим людям одновременно угрожает общая опасность, им свойственно объединяться. Но в наших условиях именно объединение группы людей чревато для них самыми тяжелыми последствиями. Как только местные жители организуются для защиты своих прав, они тут же оказываются под прессом всякого рода спецслужб, кланов и обслуживающих их вооруженных формирований и т. д., ибо любая независимая форма организации общества опасна для власти, основанной на клановом принципе.
- Замкнутый круг получается. Или все же развитие нынешней политической ситуации возможно в позитивном направлении?
- Хроническая неустойчивость нынешней ситуации налицо. Можно какое-то время искусственно поддерживать ее в таком состоянии, но рано или поздно «нарыв» прорвется. Другое дело, если относительную стабильность, которой удалось достигнуть, использовать для модернизации существующей политической системы. При таком развитии ситуации можно найти достойный выход. Вопрос в том, чего хочет наша власть. Если наши руководители ставят перед собой именно такую цель, то первым шагом на этом пути станут честные парламентские выборы и создание дееспособного парламента. Если же в интересах республиканской власти сохранить существующую политическую систему, парламент превратится в говорильню.
- Реально ли ожидать демократизацию управления в республике, пока она не произошла в России?
- В России уже что-то меняется. Там сейчас тоже говорят о самоуправлении. Правда, его введение фактически отложено на три-четыре года. Думаю, государственная бюрократия с радостью не вспоминала бы о самоуправлении еще лет четыреста, да Евросоюз постоянно давит. И когда в России начнется введение реального самоуправления, нашим руководителям тоже придется, хочешь не хочешь, заимствовать это нововведение.
- Считается, что чеченской ментальности претит персонифицированная власть. Сыграет ли парламент поворотную роль в стабилизационных процессах?
- В каждом деле нужно накапливать опыт, любую систему надо отлаживать. Как машину, которую сначала проверяют на испытательном стенде, а потом годами дорабатывают. Когда же все придет в соответствии со стандартами, нужно вновь думать о модернизации. Так что процесс бесконечен.
Создание политической системы - процесс, протекающий примерно так же. Революционные изменения малоэффективны в отличие от плавной эволюции. Создание парламента знаменует собой достижение определенного этапа и одновременно создаст условия для последующих изменений.
Конечно, политически сильный законодательный орган может сыграть важную роль в последующей трансформации существующей политической системы. И не потому, что власть с его появлением станет менее персонифицированной. Напротив, если в парламенте появится сильный лидер, он его объединит и как бы персонифицирует в своем лице. В итоге возникнет та же персонификация власти, на этот раз – законодательной.
Гораздо важнее, что появление парламента создаст условия для конкуренции исполнительной и законодательной власти ветвей власти. И это может быть во благо обществу, если только конкуренция не перерастет в конфронтацию.
Как бы то ни было, парламент, на мой взгляд, предпочтительней, потому что это выборный орган. В какой-то степени он будет отражать интересы избирателей, станет естественной связующей нитью между государственными институтами и обществом. Даже при всем несовершенстве нашей избирательной системы и той системы выборов, которую мы имеем.

Беседовала Зарина Амаева